Фимидий очень любил свою огненно-рыжую, пахнущую календулой и облепихой бороду. Он перекидывал её через левое плечо и обворачивал вокруг тщедушных плеч на манер янтарной пушистой шали. Кроме густой бороды Фима очень гордился своей щёгольской новой парой шерстяных носок, которые давеча собственноручно связал на спицах из химеровой кости. Спицы эти ему презентовала бабушка на День Поселения в дымоход. Да, Фимидий жил в дымоходе камина недавно построенного дома. Он был юным трёхсотлетним духом - практикантом. В его обязанности входило следить за хоромами, да озорничать переодически, чтобы живущей рядом семье из странных больших нескладёх - людей приходилось догадываться, что они в своём доме не одни. Верховный Бородачиус Третий - С - Четвертинкой повелевал всем своим духам и эфирам периодически ощутимо озорничать. Так, чтоб людям на глаза то озорство попалось. Вот только люди эти - ландухи без глаз и знаний теменных. Неужели их вообще в гильдиях развивательных ничему не учат? Они ни духов, ни кваклей, ни даже Евстигнею - пожилую карлицу Добрых Сновидений не видят. Вот не зрят своими фарами обозрительными - и всё тут. Ох, Афимбрахий Всемогущий! Какие же бедные, несведущие о Бытие создания! А когда в человеческом присутствии кто-то истинно - волшебный и непеленгуемый для их зыркалищ-моргалищ начинал озорничать, люди эти начинали подозревать чудеса да колдунство всякое, потустороннее. Так они от дум об ненужном и вредном для Афимбрахия Всемогущего, отвлекались, да теории всякие об нас догадывать зачинали. А там, где кто-то незнающий об волшебстве допускает его существование, разливается свет яркий цекломеновый. И свет этот - наше всё. С ним колдунство своё можно по всей Кривде Трёхмерной (человеческой реальности) творить. Попадаются среди этих чело - людей отдельные ценные экземплярчики. Они сами свет кушать и использовать могут. Да об нас знают, уважают, хвалят за соседство взаимовыгодное и разговоры умные. Вот Фимидий ещё не всех своих человеков видел. Осталась младшенькая - Изольдочка, которая у бабушки в деревне изволила лето всё здоровье обогащать пайком домашним, на воздухе свежем посвистывать. Извёлся весь Фима, представляя Изольду на разные манеры. А вдруг особенная девчушка окажется, разглядит трудящегося Фимуара над выбрасыванием горящих искр из камина в ковёр, с последующим тушением и возникновением дымного силуэта Олене-бабы. Это перевёртица такая - баба, быстро бегающая, с головой оленя. Поэтому и не сварливая ни разу, откуда в оленьей - то головушке склоки да дрязги? Извёлся Фимушка (ажно ногти все сжевал) от переполненного волнением животика. Грех за ним был - анекдоты про Чапаева любил травить. Это всё от того, что появился он на свет в сборнике тех самых юмористических короткосказов. А духи обычно юмор бесполезным считают, смех - не шубьий мех. От того была у Фимидия мечта - человека с глазами да ушами работающими на чудесины всякие повстречать. И облагодействовал бы Фимушка людинушку эту вразумелую талантом ораторским, анекдоты тра́вил бы - хоть лет сто к ряду. А человек улыбчивый, свет бы цекломеновый заветный тот без устали генерировал. И стал бы Фимидий кормильцем всея Тонкого Мира. И халат бы ему красный байковый вручили за меценатство такое. Совсем размечтался Фимушка, и даже дымоход перестал видеть за грёзами сладкими. " Мама, мама, погляди! У нас рыжебородый гном в камине!", - раздался голос маленькой девочки у Фимы за спиной. "Изольда! Здравствуй! Я Фемидий Пантилеич! А что ты знаешь о Чапаеве?"...К своим 48ми годам Изольда Евграфьевна выпустила антологию анекдотов о Василии Ивановиче вырастила себе густые усы и папаху. А Фиму в тот год повысили - до смотрителя фондюшницы в самом Парижу. Катается - как сыр в масле, хохмач.
